Борьба тяжёлой будет, пусть…
А с поражением – утрата.
Бороться надо, коль не трус,
И твоя жизнь – твоя награда.
06.02.2013
Александр Токарь, сборник стихов «Писатель мыслей»
А. Токарь
Не прошло и месяца после незабываемого для меня Общего сбора, как новые потрясения не заставили себя ждать. Но обо всём по порядку.
После знакомства с информацией Ордена в конце 2011г., я поделился этим со своей женой. Мы долго дискутировали на эту тему, и в 2012 г. Юля приняла решение пройти обучение, а по окончанию стать субъектом Движения. Уже в 2012 г. она вошла в приоритетную программу.
Все эти события происходили на фоне того, что с ноября того же года наша семья ожидала второе пополнение. Все шло так, как и должно было идти, спокойно и без каких-либо серьёзных осложнений. Беременность протекала нормально, что подтверждали все врачи на основании наблюдений и регулярных анализов.
Наступил день, который изменил всё – 19 марта 2013г.
В этот день, около полудня, я с женой и дочкой решили съездить на дачу, за город. Автомобиля на тот момент у нас не было, и мы решили поехать, как обычно, общественным транспортом. Благо, в обед были свободные места, т.к. рейсовый автобус был наполовину пуст. Через 10 минут после того, как мы выехали за пределы города и были на подъезде к даче, Юля начинает жаловаться на боль в голове. Через мгновение она мне говорит: «Давай выйдем, я сейчас умру».
Я закричал водителю, что человеку плохо, и он остановил автобус. Как только мы вышли на остановке, автобус уехал, а у Юли подкосились ноги. Я положил её на скамейку, она уже не могла говорить, речь нарушилась, и я слышал лишь бормотание и стоны от боли. Прохожие вызвали скорую помощь, но она доедет за город неизвестно когда, а время идёт на минуты. Я начал ловить попутные машины, но никто не останавливался, а когда останавливались, то, увидев Юлю, быстро уезжали. Один водитель такси, несмотря на то, что ехал после смены домой, всё же согласился отвезти нас в Областную больницу, которая была ближе всего к нам.
Когда мы приехали в больницу, к нам никто не торопился прийти на помощь и лишь после того, как, благодаря звонку моего товарища, удалось выйти на высшее руководство, врачи приёмного отделения начали производить хоть какие-то действия.
Первые снимки головы показали, что лобная и правая височная доля черепа полностью залиты кровью. После этого подключилась нейрохирургия. После консилиума я спросил у одного нейрохирурга о состоянии жены и главное - что будем делать? Он ответил: «У вас есть 40 минут на то, чтобы дать согласие на трепанацию черепа. Позже уже можно ничего не делать». Я сразу ответил: «Хорошо, я даю согласие».
В ответ он мне говорит: «Вы должны понимать, что, исходя из всех проведенных анализов и полученных снимков, мы, практически, на 100% уверены, что диагноз – аневризма (У людей в сосуде головного мозга иногда образуется нарост - он быстро заполняется кровью и может лопнуть, что неизбежно приведёт к летальному исходу. Это аневризма сосудов головного мозга - чрезвычайно опасный недуг, требующий срочного врачебного вмешательства – прим. автора). Для того, чтобы ваша жена жила, мы должны будем удалить половину головы, поэтому подумайте ещё раз и сообщите своё решение нейрохирургу, который при необходимости будет оперировать».
Заведующий реанимацией пригласил меня для разговора. Он познакомил меня с самым опытным нейрохирургом в Областной больнице, и сообщил мне, что они столкнулись с самой тяжёлой ситуацией за всю свою практику. Такой диагноз они могли рассчитывать увидеть лишь у человека старше 60 лет, но никак не в возрасте 30 лет, при отсутствии каких-либо симптомов, предвещающих беду, тем более, что она неделю назад прошла полное обследование, которое показало благополучную картину состояния здоровья матери и ребенка.
А сейчас нейрохирург сообщает мне, что есть лишь один шанс из 100, что диагноз «аневризма» не подтвердится, а то, что Юля останется жива при таком исходе – 50 на 50. Речь о сохранении жизни ребёнка даже не шла, т.к. была 20-я неделя беременности.
На тот момент у Юли ещё был один шанс выжить, самый маленький, но шанс. Тот шанс, которого уже не было у нашей ещё не рождённой дочки, а имя ей мы уже выбрали – Ева. Решение было за мной, бумаги, которые я должен был подписать, уже лежали на столе. Я выдавил из себя: «Доктор, я вам доверяю. Всё будет хорошо». Операция назначена на 18.30 .
Выйдя из ординаторской, я недоумевал, как всё это могло произойти?.. Просто на ровном месте… Я из последних сил сохранял самообладание. В этот момент я решил попросить помощи у «пилота Малой формулы» нашей учебной Реалии, назначенного Полевым комитетом, так как больше рассчитывать было не на что. Я набрал её номер, и объяснил, что с Юлей беда и мне нужна срочная реальная помощь «на полях». В ответ я услышал отказ, а в качестве рекомендации мне было сказано следующее: «Пойдите в церковь и поставьте свечку».
Я был шокирован ответом, но в голове звучало одно слово – «шанс». Тогда я позвонил нашему «помощнику пилота» и она без промедления согласилась помочь. Время на часах было 18.05. Мы договорились, что в 18.30 произведём полевый выход в поддержку Юли. Я должен был лишь перезвонить в 18.25 и получить специальный алгоритм, остальное постараются сделать без меня. После этого я, с огромным списком, пулей летел закупать необходимые для операции лекарственные препараты и нервно смотрел на часы.
Как и планировалось, в 18.25 я получил алгоритм, но моё состояние не позволяло его запомнить, тогда я достал визитку таксиста, который нас привез в больницу и начал записывать на ней. А в это время в операционную уже везли каталку с Юлей. На одно мгновение они притормозили, я только успел на неё взглянуть, и двери операционной закрылись.
Часы показали 18.30 и я начал выполнять алгоритм. Я делал, как мог, много раз сбивался, но всё равно продолжал делать. В конце алгоритма я должен был запрограммировать срок, через который я заберу «здоровую» Юлю из больницы. Я даже не мог себе представить, сколько времени это может занять и первое что пришло в голову: «Две недели. Нет, наверное, этого не хватит. Три недели». После завершения я ничего не почувствовал – ни радости, что успел, ни разочарования от ошибок, просто пустота.
Через несколько минут мне позвонил реалист, зам. Капитана нашей Реалии и сообщил, что в поддержку вышла малая формула в составе 14 человек. После этих слов я произнёс: «Спасибо, спасибо…», и поскольку не смог сдержать эмоции, отключил телефон.
Через 2 часа после начала операции, вышел анестезиолог и сообщил, что гематома удалена, а операция в завершающей стадии. После разговора с ним раздался звонок от нашего «помощника пилота». Она рассказала, что на протяжении полутора часов ощущала сильное жжение в правой половине головы и подтвердила информацию о том, что выход малой формулы состоялся, несмотря на то, что согласились не все, кого просили.
Еще через два часа вышел нейрохирург, который сообщил, что удалось закрыть главный источник кровоизлияния – разрыв центральной мозговой артерии. Диагноз «аневризма» не подтвердился, разорванный сосуд был здоровый, его удалось зашить и остановить кровотечение.
Что делать дальше, должно показать МРТ, но его запланировали на следующий день.
Упуская ряд подробностей и деталей критического состояния жены после операции, можно сказать лишь одно – врачи были обезоружены беременностью Юли, и все мероприятия по спасению её жизни упирались в жизнь ребёнка. На следующий день выяснилось, что для полного понимания ситуации нейрохирургам необходимо ввести в Юлину кровь специальный препарат – контраст, который на МРТ будет подсвечивать сосуды головного мозга. Для будущего ребёнка эта процедура смертельно опасна, а другого, более современного оборудования, где можно просканировать сосуды, в Областной больнице не было. Мне предложили смириться с потерей ребёнка либо нужно искать возможность перевезти Юлю в другую клинику, где такое оборудование было. Клинику с оборудованием мы нашли быстро, но была главная проблема – никто в городе не хотел браться перевозить потенциальный труп. После долгих поисков через знакомых на скорой помощи, одну бригаду мы всё же нашли, но при этом я должен был ехать вместе с ними и всю ответственность за последствия переезда я брал на себя. Переезд завершился относительно благополучно, а мы получили снимки без применения контраста.
Диагноз «аневризма» не подтвердился окончательно, а в графе про беременность было написано лишь одно слово – прогрессирует. Но ни один консилиум не смог определить причину разрыва такого крупного и, к тому же, здорового сосуда. Никаких физических показаний к этому не было.
Дальше предстояла борьба с отёком лёгкого, т.к. ситуация осложнилась другим диагнозом – пневмоторакс.
Борьба за жизнь в реанимации продолжалась 14 дней, после чего Юлю перевели в обычное отделение. Там она провела ещё 7 дней и ровно через три недели, как и было заложено в алгоритме, Юля покинула стены больницы на своих ногах и мы поехали домой. Так сработала вицейская Малая формула.
Но меня мучил вопрос, почему у молодой женщины, на фоне полного благополучия со здоровьем, мог случиться разрыв центральной мозговой артерии?
(Продолжение следует)
